Из книги «Навь и Правь»


Сонет тебе


Москва пуста… Разъехались друзья.

Ты в Дублине — мы, словно, не знакомы.

Как что-то важное определить нельзя

Те редкие звонки из таксофона.


Весь мир вдруг пуст: пляж у Москвы-реки,

Его на лето кинули бандиты,

Вслед вывезены дети, старики —

И Господом ничто не позабыто.


Мой кошелек, мой холодильник пуст,

Мой мозг, моя кровать, мои желанья,

Но форм пустых невыносимый хруст

Не даст упасть за грань существованья


Покуда мерой этой пустоты

Всё продолжаешь оставаться ты.



«Всё те же мы: нам целый мир чужбина…»


"Всё те же мы: нам целый мир чужбина",

Отечество и тут не подвело:

Тебе в Монако жёсткая перина,

А мне на Севере нецарское село.


И каждой встрече случай предназначен,

Как монолог из стёртых СМС,

Где смысл жизни навсегда утрачен

Для нас, попавших в мировой замес.


Отечество - твоё не помнит имя,

Так, невзначай, а не судьбе назло.

Тут одному - и в городе пустыня,

Но нам с тобою крепко повезло:


Мы вместе тут, на этом свете белом,

В пространстве обведённом мелом.



К Музе («Писать к тебе я пробовал…»)


Писать к тебе я пробовал, но тут

Мешают мне отнюдь не междометья

Не верь их сплетням - в Instagram'e врут,

Я знаю, ты не станешь верить сплетням.


Вот снова начал, и опять не так:

У нас всё ровно, слава Богу, живы…

Румыны у Парламента шустрят,

Да мы и сами не чужды наживы.


Пешком хожу – полезно, да и нет

Особых денег. Выбираю между

Тем, что готов потратить на обед,

И что готов потратить на одежду.


Эль всё такой же тёплый, что до дам:

Как ты исчезла - стыдно с ними знаться…

Даже не знаю, что всерьёз я дам

На отсеченье, чтобы повидаться.


Ах да, прости, опять я не о том…

Как там любовники, подруги, как там мама?

С тех пор как потерял свой телефон

Нет Viber'a и нету Telegram'a.


Молю тебя – откликнись поскорей,

Судьба моя, любовница-девица,

«И празднословия не дай душе моей»,

Как прежде не давала оступиться.


И когда ангел твой усыпит…


И когда ангел твой усыпит

все тревоги. Поверив в него,

ты оставишь меня одного,

прозябающего, на мели.


Заведет он тебя далеко,

причитая: "всё это к добру".

И тепло тебе будет, легко

поздней осенью на ветру.


А куда он тебя заведёт -

то неведомо нам никому.

И никто там тебя не найдёт,

даже я там тебя не найду.


И поверив в чужие мечты,

вслед за путеводной звездой

не ко мне возвращаешься ты,

а тебе нет дороги иной.

Из книги «Острова»


История закончилась

Francis Fukuyama


История закончилась. Июль.

Жара такая, что пора свихнуться.

А мы все влюблены, и полный нуль

Нам не мешает поутру проснуться.


Мы вне пути, мы вне твоих идей,

Доверья нет нам, доктор Нострадамус, -

Нам вырастить ещё троих детей,

Тебе судить, какая это малость.


Мы позабыли шелест толстых книг,

Чему учили университеты.

Но мы всё влюблены, и в этот миг

У нас другие есть приоритеты.


История закончилась. Теперь

Пойдёт постисторическое время.

Здесь нет чудес. Ты просто мне поверь,

Мы новое неведомое племя.


На Католическое Рождество


Чай с молоком, индейка, ветчина —

Всё тут по вкусу, Рождеству в угоду,

Но незаметно проступить должна

Чужая жизнь сквозь дождевую воду.


Мне ночь поют беззубые дожди

На безупречно-правильном английском:

«I'm just a girl… постой, не уходи,

И никакая я не феминистка».


Что мне с того, пойму ли я тебя,

Республика, Ирландия, чужбина,

Твой сытый сын, мой паспорт теребя,

В толк не возьмёт туманную причину:


Зачем я прилетал на острова,

Теперь бегу поспешно с Альбиона —

Не всё ему зеленая трава

Знакомого британского закона.


Ни Адам Смит, ни Дарвин, ни Ньютон

Никто, увы, не выведет причины,

Чем я на самом деле обделен

И чем разнятся наши величины.


Но я возьму как талисман со мной,

Ирландия, Республика, чужбина,

Чужую женщину, что будет мне женой

И через год в Москве родит мне сына.

Из книги «Городские Идиллии» (詩の四冊)


Недоверие

На Русско-Чеченскую Войну. Декабрю 1994


Последняя суббота декабря,

Последний день замученного года,

Ещё не наменяли серебра

Среди толпы ликующей народа.


Ещё не опознали подлеца,

Ещё не обнаружили подмены.

Участники все будут откровенны,

Но суть не прояснится до конца.


Пробоины заделают цементом,

Водою смоют кровь и грязь с лица,

Я не воспользуюсь в который раз моментом

Перераспределения свинца.


Дай Бог, чтобы причиной долгой жизни,

В которой не поймешь ты ни черта,

Была бы скрытая любовь к Отчизне,

А не национальная черта.



To Kay Donoghue


Как много напишу тебе я писем,

Ещё не знаю. Будешь ли рабою,

Наложницею, девкою, судьбою

Тому, который горд и независим.


Ничтожен срок, серьезным испытаньем

Назвать всё это вряд ли кто решится.

Лишь в день отлёта даст тебе столица

На индульгенцию похожее посланье:


Ты прощена и можешь нас покинуть.

Контракт твой завершён и долг погашен

Перед твоим отечеством и нашим.

Лети и сможешь нашей чаши минуть.


Завидуй им, свой выбор создающим,

Но доверяй чутью, а не расчётам:

На свете белом островов без счёта,

Но Патрик твой, увы, не вездесущий.


Живи в глуши своей страны забвенной,

Расти детей, довольствуйся немногим,

Слыви учителем задумчивым и строгим -

Так, словно ты славист обыкновенный.


Как много напишу тебе я писем,

Не ведаю и оттого не скрою:

Ещё не знаю, буду ли зависим

Настолько от общения с тобою.



Вы вошли моим ангелом жизни…


Вы вошли моим ангелом жизни,

А уходите демоном смерти.

Ах, как верю я в скоропостижность,

Что Вам стоит? — Вы тоже поверьте.


От вещей моих, пахнущих потом,

От воды моей, пахнущей хлоркой,

Не отказывайтесь безотчётно,

Жизнь бывает достаточно горькой.


Пусть ваш траурный цвет будет белым,

Не назло мне, а только в угоду.

Не ходите увидеться с телом:

Ни к чему это видеть народу.


Попрощались. Идите, идите.

Я терпеть не могу повторений,

Демон, дух, херувим, небожитель,

И причина моих вдохновений.


К Музе («Из окна общежития…»)


Из окна общежития

Видно два фонаря -

Значит все по наитию,

Может даже зазря.


И наводит напраслину

Свет на планы мои,

Как по надписи дарственной,

Разберу: «Не гони».


Что не вдруг растерялося,

Вышло картой дурной,

И последнею малостью

Мне предстанет одной:


Отрави меня булкою,

Ткни столовым ножом,

Проводи закоулками

В дом, что мною сожжён,


К жёнам мною оставленным,

К сыну, к маме, к себе,

Где ошибка исправлена

В гениальной судьбе,


Где поставлены прочерки,

Где подтёрты слова,

Где в такую-то очередь

Отлетит голова.


Ты рукой своей царственной

Запали черновик,

Чтоб о надписи дарственной

Узнавали из книг.

Из книги «Не Уезжаю» (詩の四冊)


Не уезжаю


В предместьях проживая приживалой,

Синкопе выучишься и шизофрении,

И если пожелаешь - то, пожалуй,

Плясать и драться - всё на три-четыре.


В конце концов тревоги победят:

Я вырасту, я выучусь и стану

На лучшее жильё претендовать:

На лифт сухой, на кухню или ванну.


Возьмусь перевозить и дух, и пыль;

Из шкафа выпадут две палки на веревке,

Пихну в ведро, но нет былой сноровки -

И выехать уже не хватит сил.


Что сделаешь: привяжутся места,

Хоть я не тот и родина не та.



Македония


"Како Струга нема друга..."

Българска народна песен


И нет другой. Здесь водяная гладь

С невиданными прежде островами:

Тростник, трава (но точными словами

Славянскими никак не передать).


Озёрной чайке, музыке турецкой,

Албанским землям в двадцати верстах

Здесь всё знакомо, на своих местах,

И нет иного в эре постсоветской.


Пойми славян вне этих перемен,

Хоть ты, Мефодий, и, поняв, возьми

Глаголицу с Кирилловых колен

И в охридские воды погрузи.


И станет ясно, отчего же Струга

Не ищет мужа, не находит друга.


Там на море чёрном…


Там на море чёрном, на болгарских землях,

Где растет ничейный, дикий виноград,

Все мы выпивали, но на разных мелях:

Мытарь и опричник, бес и казнокрад.


Что за атмосфера? Каковы причины?

Кто меня заставил? Что мне заплатил?

Силюсь вспомнить цифры. Ну, хотя бы, вина,

Только всё пустое - напрочь позабыл.


Видно, защищает ангел мой хранитель

От разрыва сердце, душу от тоски.

Где ты фавн несебрский? Где твоя обитель?

Где ты нынче топчешь пляжные пески? -


На болгарских землях, дальше или ближе, -

Вот ответ ответов, сразу, наугад.

Все мы согласимся, все одно подпишем:

Мытарь и опричник, бес и казнокрад.